Новое пришествие орнамента.- И.Хейзинга
Голландский историк И.Хейзинга в книге «Homo Ludens» («Человек играющий») описал человеческую культуру как игровую. Он утверждает, что формы искусства, политики, религии, права игровые формы. Самое главное в игре— сочетание правил и свободы. Если правил слишком много, нет свободы, и значит, нет игры. Если правил мало или они не соблюдаются, получается «грязная» игра. Тогда нет красоты. Настоящая игра обязательно красива.
В лекциях по архитектуре, которые я читаю в разных городах России, я привожу примеры «архитектурной» игры. Вот Амстердамский канал: кирпичные дома XVII века стоят в ряд, они похожи и в то же время разные. Здесь есть и правила (строительные традиции, размеры окон, участков), и свобода (каждый владелец заказывал проект своему архитектору, каждый дом индивидуален). Это идеальное сочетание правил и свободы, игровая ткань старого города образ, который мы все очень любим.
Что получается, когда игрой пренебрегают ради серьезности? В середине XIX века возникают идеологии коммунизм, например. А всякая идеология убивает игру. (Кстати, Хейзинга писал свою книгу в 1939 году, на пике тоталитаризма, и понимал, чем опасна излишняя серьезность.) В коммунизме истина устанавливается научным путем раз и навсегда, а конечный результат известен заранее, так как подчиняется логике. При капитализме он неопределенен — в его основе лежит игра. Капитализм — это рынок, соревнование, управляемое некоторым набором правил, где выигрывает сильнейший игрок. В конце XIX века идеологии начинают влиять на архитектуру: архитекторы, решая проблему массового жилья, пытаются придумывать стандарты и нормы, одинаковые для всех. Возникают скучные, однообразные спальные районы. Принято отождествлять стиль модернизм с функциональностью, рационализмом, стремлением к правильности, связывать его с идеологией. Но это не совсем так.
В конце 70-х Рем Коолхас» выпустил книгу «Бредовый НьюЙорк, ретроспективный манифест Манхеттена», где показал, что в модернизме тоже может быть игра. В ней рассказывается про Нью-Йорк начала ХХ века, в который Коолхас вписывает игровой образ современного города, где, как в клипе, монтируются самые разные пространства. Там был развлекательный центр Coney Island — целый остров с пирсами, ресторанами, городом карликов и аттракционом — горящим домом, который каждый день тушили, а на следующий зажигали снова. (Правда, однажды пожар не потушили и весь центр сгорел.) Там был небоскреб-клуб (Down Town Athletic Club), устроенный по принципу монтюка, со слоями ресторанов, спортивных залов, номеров. Передвигаясь на лифте, можно было выбрать нужный слой. Ринг был прямо рядом с рестораном. В книге Коолхаса есть характерная картинка: боксеры в перчатках едят устриц. В модернизме есть два образа города — игровой и серьезный. Последний проповедовал Ле Корбюзье. Беспорядочному и тесному Манхеттену он противопоставлял свой идеальный «Лучезарный город» (Ville Radieux), где все дома правильно расположены и прекрасно освещены.
Вообще, город раньше считался символом зла: грязи, жестокости, преступлений. Поэтому архитекторы и пытались его «исправить». Современный человек видит город иначе. Сегодняшняя культура не идентифицирует себя с какими-либо стандартами. Ее, скорее, интересуют отклонения
Тематические статьи