Как в музее

Метод архитекторов напоминает аутентичное исполнение старинной музы точно воспроизводятся материалы, инструменты, манера исполнения.Партитура, правда, сочиняется своя. Но на основе известных образцов.

Квартирка Тумаркина-ШелеСТа Седлана в Стиле Неоклассики. Неоклассика в наше время не бесспорна. Как направление она не существует, неоклассицистов можно перечесть по пальцам. Обоснований этому стилю общество не находит. Между тем в 1910-х годах, когда неоклассика дала России замечательную архитектуру, никто не спрашивал, зачем строить интерьеры в стилях столетней или пятисотлетней давности. Образованность была такова, что из школьного обучения люди знали, что за две с половиной тысячи лет, прошедших с начала античности, классика возрождалась неоднократно и естественно ожидать, что это будет происходить и дальше. Каждый раз, когда классика возвращается, диспозиция между нею и современностью бывает разной. Постмодернизм 70-80-х интерпретировал ее иронично-фамильярно: мог перевернуть колонну вверх ногами, раздуть капитель во весь фасад — то есть всячески «сигналил», что он не то же самое. Другой, весьма распространенный сегодня, вариант отношения к классике — безграмотные фантазии на тему ордера при неумении рисовать.

Неоклассическая квартира в Арбатском переулке относится к образцам с пиететом. Метод архитекторов напоминает аутентичное исполнение старинной музыки: точно воспроизводятся материалы (мраморы из античного Средиземноморья), инструменты, строй и манера исполнения. Партитура, правда, сочиняется своя. Но на основе образцов. Это академическое обращение на «вы» к цитируемому автору. Прямых цитат нет, есть отсылки к разным «классицизмам». Холл и спальня — английский классицизм второй половины XVIII века (Роберт Адам и Джон Соуп), столовая — русский ампир, кабинет — «сталинский» классицизм со следами ар деко. Аутентичность имеет границы: современность должна быть где-то обозначена. Например, в некоторой избыточной для домашней обстановки монументальности. Так, столовая по сравнению с ампирными квадратными столовыми 1820-х усложняется полукруглой апсидой с нишами, а ее полуцилиндрический свод пристал более колонному залу. План гораздо сложнее, чем любой план дома XVIII-XIX веков. Благодаря этой сложности внезапно открываются эффектные перспективы с лесом колонн вдали. Архитектура ампира, склонная к самолюбованию, также использовала этот прием, но не в доме, а в городе.

Жить здесь непривычно. Но стоит. Жизнь в таком интерьере — это образование: нахождение своего в чужом, когда чужое, непонятное делается своим, понятным. Любая форма академизма «образует», структурирует человека (особенно в нынешнем хаосе, когда границы плывут, а слова мутны и обратимы по смыслу). Кто постиг сложное, иначе подходит к простому. Классическому музыканту легко перейти в рок, но рок-музыкант не сможет играть классику. Балерина легко осваивает танцы модерн, но танцовщица варьете не станет балериной. Когда человек с детства ежедневно созерцает веками отточенные и со знанием воспроизведенные классические формы (вместо примитивной коробочки), он причастен всей гуманистической традиции. Он научается такту и открыт иному.  

«Сталинский» кабинет — самое большое пространство в этой квартире. Это приятно отличает ее от других современных интерьеров и усиливает свойственный ей академический дух. Четырехметровые потолки позволили сделать антресольную комнату. Колонны в кабинете уникальны. На них нельзя было положить архитрав: из-за небольшой высоты антресолей , он приходился бы на уровень глаз и закрывал обзор. Поэтому придуманы высокие капители «под потолок», ассоциирующиеся со стилем ар деко.